21 мая 2023 года исполняется 100 лет со дня открытия историко-архитектурного музея в Покровском соборе. Это известная во всем мире святыня. За время своего существования он сохранил множество разных реликвий, за каждой из которых стоит целая история. Созданный столетие назад музей продолжает бережно хранить историческую память.
Уникальные предметы и истории есть в каждой семье. Вещи, которые передаются из поколения в поколение, от бабушек родителям, от родителей детям — у каждого свои реликвии, которые напоминают о прошлом.
В честь столетия создания музея «Покровский собор» состоялся конкурс, в котором участники поделились историей своей семейной реликвии. Наша страна переживает один из непростых исторических периодов. В это время важно сохранять духовно-нравственные ориентиры. Конкурс «Реликвии моей семьи» был призван обратить внимание на формирование семейных ценностей и традиций. В нем приняли участие дети от 7 до 17 лет с родителями.
28 марта 2023 г. были подведены итоги творческого конкурса «Реликвия моей семьи». К конкурсу были допущены 137 работ из разных уголков России, а также Республики Беларусь. Участники конкурса в своих работах рассказали о реликвиях, которые хранятся в семьях: орденах, боевых и трудовых наградах, фотографиях солдат, рушнике, плетеных корзинах, коллекции монет, медалях, ёлочных игрушках, швейной машинке и о других предметах, документах, воспоминаниях и письмах. Особенно хочется отметить семейное творчество детей.
Благодарим всех участников конкурса, педагогов, родителей и желаем дальнейших творческих успехов!
Мама с папой рассказывали, что в XX веке наша страна и наш народ пережили много трудностей, нечеловеческих страданий и жестоких испытаний. Это не только Великая Отечественная Война, но и предшествовавшие ей революция, Гражданская война и последовавший за ними голод. Голод затронул всю нашу страну, в том числе столицу.
Одна из реликвий нашей семьи — старинное, дореволюционное пасхальное яйцо. Оно непростое и имеет большое значение для нашей семьи. Это яйцо было подарено моей прапрабабушке Анне Никитичне Егоровой на Пасху 1915 года. Мы так думаем, что подарено оно было ее сестрой, так как оно по-детски разрисовано красками, красно-зеленое с изображенной стеной крепости или монастыря.
Яйцо открывается как матрешка, а в нем в пожелтевшей бумажке завернуты два хлебных сухарика из 1919 года. Эти кусочки прапрабабушка Анна Никитична отделила от своей дневной нормы хлеба и сохранила для нас, ее потомков. На клочке этой желтой бумаги рукой прапрабабушки написаны следующие слова: «Такого "хлеба" мы получали по 50 грамм (1/8 фунта — восьмушка) на день в 1919-20-х гг».
Тогда, в 1919 году, ей было всего 20 лет, и она еще не вышла замуж за нашего прапрадедушку. Эти кусочки хлеба больше походят на высохшую глину с торчащей из неё соломой и опилками, чем на хлеб, который знаком нам. Наверное из-за того, что было мало муки в хлеб добавляли солому. Когда бабушка впервые показала нам этот хлеб, мы с братом были маленькие и ничего не поняли. Но теперь мне 9 лет, брату — 7, и мы начинаем задумываться и представлять наших предков — голодных, стоящих в очереди за суточным куском хлеба, который получали по продуктовым карточкам. Я очень плохо себя чувствую, когда хочу есть, и не могу переносить голод. Я спрашиваю себя, что чувствовали наши предки в то время, когда нечего было есть.
Эти маленькие кусочки хлеба (сухарики) в старинном пасхальном яйце — одна из самых главных реликвий нашей семьи. Оно сохраняет для нас историю наших родных и через них историю нашей страны.
Меня зовут Платон, живу в Курске, мне 8 лет. Я старший ребенок в семье Медведковых, моих братьев зовут Фёдор и Лука.
Пару лет назад я обратил внимание на то, как мама подшивала мои брючки, и решил тоже попробовать. На удивление — получилось. Сначала зашил дырочку, пришил пуговку. Потом уже самостоятельно сшил маленького мышонка! Казалось бы, разве это дело для мальчика в XXI веке — рукоделие да шитье? Я считаю — да, дело. И в моей семье это не случайно. Позвольте представить семейную реликвию и рассказать её историю.
Меня всегда интересовала старинная швейная машинка фирмы «Singer», стоящая на видном месте. Это машинка моей прабабушки — Богомоловой (Сергеевой) Ларисы Дмитриевны, которая начала шить с 14 лет.
Отец Ларисы Дмитриевны — Богомолов Дмитрий Никитич родился в 1889 г., в Черниговской области, в большой семье, где было 9 детей, но все дети получили образование и профессию. Дмитрий Никитич был инженером, а потом инспектором в строительной организации. Он очень любил жену и дочь. Всегда баловал их. Воспитывать Ларису помогала гувернантка Аннушка, которая замечательно шила. Маленькая Лариса тоже хотела научиться шить. В один из вечеров отец принес дочке удивительный подарок — ручную швейную машинку фирмы «Singer». Думаю, что невозможно описать словами счастье и восторг от такого подарка. Девочка быстро освоила шитье. Вероятно, случилось именно то чудо, когда у человека раскрывается талант. Тогда никто не мог и предположить, что подарок отца определит дело всей её жизни и поможет в трудное, голодное время.
Ранним утром 17 июля 1938 года отец Ларисы уходил на работу. Как всегда, позавтракав с семьей, тепло простился и предложил, что вечером все отправятся на прогулку. Но этого не случилось. Его арестовали по дороге на работу, а домой он больше не вернулся [Арест: 1938.07.17 УНКВД по Актюбинской обл. Обв. 58-10 УК РСФСР Расстрел. Реабилитация 1967.03.10 — Военный трибунал., основание: за отсутствием состава преступления (Сведения ДКНБ РК по Актюбинской обл.)].
О расстреле семье так и не сообщили. Лариса с мамой долго-долго носили «передачки» в тюрьму — теплую одежду и продукты. Дмитрий Никитич был единственным кормильцем в семье. После расстрела всем пришлось нелегко, потому что его жену никуда не брали на работу...
Наступили трудные времена, денег в семье не было, а о нарядах нельзя было и мечтать. Тогда Лариса вспомнила бесценные уроки шитья от Аннушки. Девочка начала шить. Сначала для себя, для мамы, подруг, потом за деньги другим людям. Вот так желание красиво одеваться и немного заработать привело к творческой профессии и делу всей жизни.
Швейная машинка стала не только памятью об отце, но и «кормилицей». Мать Ларисы со временем вышла замуж повторно, за военного офицера, поэтому семья несколько раз переезжала. Многие вещи потерялись, сломались, но только не швейная машинка: она работала исправно.
Лариса Дмитриевна выросла и в 1950 году вышла замуж за футболиста Воронежского «Факела» Евгения Александровича Сергеева, родила троих детей. Работала в Доме моды города Брянска, возглавляла отдел по разработке новых фасонов и моделей. Манекенщицы в её нарядах дефилировали на показе мод в московском ГУМе. Даже в один день и на одном подиуме с коллекцией В. Зайцева.
В 1963 году ее муж, уже ставший футбольным тренером, привез из командировки красивую статуэтку Полонского фарфорового завода — «На примерке у швеи». Эта статуэтка очень напоминает Ларису Дмитриевну, которая с удовольствием и вдохновением заканчивает пошив наряда, а прекрасная девушка мечтательно представляет себя на празднике в очаровательном платье. Эта статуэтка тоже хранится в нашей семье уже 60 лет и передается по наследству.
Во времена дефицита Лариса Дмитриевна шила одежду для всей своей многодетной семьи, её трое детей всегда были хорошо и стильно одеты.
Позже старенькая швейная машинка сменилась на более современную. Но свою первую, родную машинку Лариса Дмитриевна сберегла. Прошло время, и она отдала её своей младшей дочке Арине (моей бабушке), которая передала дочери Ирине (моей маме), а потом и сыну Платону — мне. Мама сказала, что в моих глазах горит огонек, тот самый, с желанием придумывать и шить красивую одежду, наряжать людей, дарить им хорошее настроение.
И пусть во всех магазинах продаются современные, сложные машинки, но эта старенькая, которой больше ста лет, будет со мной рядом в память о прабабушке. Она вдохновит на создание нового. Это не просто техника — она связала поколения, точнее сказать: «СШИЛА».
Я интересуюсь модой, хочу создавать, конструировать и шить прекрасную одежду, а машинка прабабушки мне поможет. Прикасаясь к ней, чувствую, что у меня все получится. Родители стараются воспитывать во мне и братьях уважение к старшим членам семьи. К тем, кто рядом и к тем, кого уже нет с нами. Мне и братьям интересно слушать о жизни и профессиях, знать историю ушедшей эпохи.
Дует тихий теплый ветерок. Слышен шум прибоя и крик чаек. Что может быть прекрасней и удивительней?
«Ваня! Ванюша!» — зовет молодая женщина со светлым зонтиком своего сына. Двенадцатилетний светленький мальчуган, засмотревшись на кружащих вдоль берега чаек, даже не заметил, как его родители отошли к прилавку с сувенирами.
— Ты какую ракушку хочешь?
Подбежав, Ваня начинал рассматривать медленно и тщательно так аккуратно выложенные раковины, чтобы нечаянно не пропустить самую, самую красивую.
— Вот эту!
Он тянется к маленькой, величиной с детский кулачок, розовой ракушке.
Пронеслись годы. Ванюша вырос и стал Иваном Николаевичем, прапорщиком, прошел Первую мировую войну, но когда вернулся с фронта, то оказалось, что нет ему места в родной Москве. После долгих скитаний он оказался в селе Донском на далеком юге. Там он встретил молодую учительницу Екатерину Николаевну Шуберт. Иван Николаевич подарил молодой жене самое большое свое сокровище — ракушку, напоминающую ему о счастливой спокойной довоенной жизни. И удивительное совпадение: на глянцевой розовой поверхности раковины была вырезана дата рождения Екатерины Николаевны — 1899 год.
В 1927 году у них родился сын Саша. Жизнь наладилась. Иван Николаевич стал уважаемым человеком в селе, у него были дом, дружная семья, любимая работа. Так незаметно пробежали 10 лет.
В январе 1937 года в семье Сливко родился младший сын — Владимир. А в июле Ивана Николаевича по доносу, как бывшего царского офицера, арестовали, объявили врагом народа и приговорили к десяти годам ссылки без права переписки. Началась темная полоса в жизни семьи. В то время Екатерина Николаевна не знала, что самое страшное еще впереди.
Началась Вторая мировая война. В декабре 1941 года всех этнических немцев отправили в ссылку в Северный Казахстан. Собирались они наспех, брали только теплые вещи и документы, вдруг Екатерина Николаевна увидела в руках у Саши розовую ракушку, он протянул ее младшему брату, чтобы успокоить его. Мать хотела отругать мальчика, но вдруг поймала себя на мысли, что этот осколочек мирной жизни, подарок мужа, не только занял маленького Володю, но и вселил в нее уверенность в том, что все будет хорошо.
В Северном Казахстане на безымянном полустанке их состав остановился, людям приказали покинуть вагоны. Руководитель состава показал людям направление, где должно было находиться жилье, объяснив, что это конечный пункт и состав срочно отправляется на фронт. Всю зиму семья провела в Северном Казахстане. И, по воспоминаниям Екатерины Николаевны, эта зима была страшная за все время ссылки. Не было еды, лекарств, младший сын заболел тяжелым воспалением легких, старший — слабел на глазах от недоедания и непривычной лютой стужи. Весной Екатерина Николаевна получила письмо от своей старшей сестры. Оказалось, что вся семья также была сослана, но три ее сестры с маленькими детьми жили теперь в Сибири, в поселке Осиново-Плесо под Новокузнецком. Екатерина Николаевна добилась разрешения переехать к родным.
Сибирь показалась им раем. Здесь был свой огород, соседи держали корову, рядом были сестры, племянники. А в сентябре случилось еще одно чудо — Екатерина Николаевна смогла устроиться на работу в местную школу. Жизнь постепенно становилась лучше, тревожные сводки с фронтов постепенно стали сменяться сообщениями о победах Советской армии. Сестры стали получать письма от своих мужей. Чувствовалось, что скоро наступит конец этой страшной войне. Но весной 44-го года Екатерина Николаевна пережила еще одно потрясение — 17-летний Саша сбежал добровольцем на фронт. Записка с объяснением была прижата к дощатому столу маленькой розовой ракушкой. Через год Екатерина Николаевна получила похоронку, в которой говорилось, что Сливко Александр Иванович погиб в боях под Кенигсбергом. Эта беда постучала уже не в один дом. Оплакали своих мужей все три сестры Екатерины Николаевны, но до последних дней жизни она так и не смогла поверить в смерть своего сына, думала, что произошла ошибка и Саша обязательно отыщет ее и брата.
Шли годы, и вот наступил 1953 год. Екатерина Николаевна смогла вернуться на юг. Они остановились в Ставрополе. В краевом центре легче было узнать о судьбе пропавшего в 37-м году мужа, можно было найти работу и жилье.
Володя работал электриком на железной дороге, а мать преподавала русский язык в школе. Но единственным известием, которое они смогли получить об Иване Николаевиче Сливко, была справка о его реабилитации. Только в 90-х годах Владимир Иванович узнал, что его отец был расстрелян в том же злополучном 37-м году.
Нет уже в живых моей прапрабабушки Екатерины Николаевны, и прадедушки, Владимира Ивановича Сливко, но как самые большие ценности в нашей семье хранится несколько еще дореволюционных фотографий и небольшая розовая ракушка, размером с детский кулачок, которая стала настоящей семейной реликвией. Если приложить эту диковинку к уху, можно услышать, как шумит море. Или это шумит время?
Семейная реликвия — это вещь или документ, которые имеют большую ценность для конкретной семьи и передаются по наследству. Для нашей семьи такой реликвией является мебельный гарнитур XIX века. Он состоит из двух единиц: книжного шкафа и туалетного столика. Оба предмета произведены во Франции и ранее принадлежали голландскому посланнику.
Этот мебельный гарнитур попал в нашу семью задолго до нашего рождения.
Как гласит семейная история, у нашей прапрапрабабушки было восемь детей: две дочери и шесть сыновей. Один из них с супругой жил в Москве в районе Патриарших прудов. Наша бабушка до сих пор смутно, но помнит ту единственную встречу со своими московскими родственниками, на которую ее вместе с сестрой двойняшкой и старшим братом привели их родители — наши прабабушка и прадедушка. Кто знает, как сложилась бы судьба мебельного гарнитура, если бы не то знакомство. Ведь именно после него мебель была завещана трем малышам, тихо просидевшим в уголке в течение всего вечера.
Наши прабабушка и прадедушка родились и выросли в Ельце, небольшом, но достаточно известном старинном городе Липецкой области. Закончив с отличием школу, они приехали в Москву и продолжили учебу в Московских ВУЗах. Здесь же они поженились и снимали часть комнаты за занавеской. И вот в таком скромном жилище по завещанию близких родственников и появился необыкновенный старинный гарнитур.
После окончания учебы мои прабабушка и прадедушка вернулись в родной город. Гарнитур они взяли с собой.
Как мы недавно узнали, предметов гарнитура изначально было три: книжный шкаф, трюмо и кресло, похожее на королевский трон. К огромному сожалению, кресло не сохранилось. Изнашиваясь, мебель требовала ремонта. О реставрации речь в то время не шла, так как для семьи это были не столько раритетные, сколько функциональные предметы, и их ремонтом, как и всего в доме, занимался сам прадедушка. Как рассказал нам наш двоюродный дедушка, кресло «дед уремонтировал». Он был мастером на все руки, и все в доме чинил сам. Однако восстановить старинное кресло оказалось для него непосильной задачей.
Поэтому наша мама, приезжая ребенком в восьмидесятых годах в Елец, застала уже только шкаф и трюмо, которые продолжали украшать квартиру прадедов. Стояли они в главном зале, где по обычаю всегда собирались все родственники. Шкаф был главным вместилищем книг, фотоальбомов, искусствоведческих каталогов, а трюмо — центром красоты и любования женщин всех возрастов в нашей семье на протяжении десятилетий!
Выход на пенсию наших прабабушки и прадедушки совпал с распадом СССР. Семья вынуждена была распродавать ценные вещи, чтобы выжить. Трюмо стояло в зале у окна. Вечером при включенном свете оно хорошо просматривалось с улицы. Замечая его, не раз приходили люди с предложением выкупить столь редкий экземпляр краснодеревного искусства, однако о продаже ни шкафа, ни трюмо речь не шла, их пытались сохранить как главную семейную ценность и реликвию.
После смерти прабабушки в 2006 году начался процесс распределения наследства. И хотя этот гарнитур был завещан не нам, наша мама выразила желание выкупить его, отреставрировать и сохранить в семье для потомков. Был вызван оценщик, который произвел осмотр и оценку старинной мебели. К всеобщему удивлению, никаких баснословных сумм названо не было, так как в слишком уж плачевном состоянии все находилось. Помимо естественного старения мебели, ее ветшания и изнашивания большой урон ей был нанесен самодельным ремонтом, который, как мы уже говорили, прадедушка делал своими руками. В связи с этим стоимость гарнитура оказалось небольшой. Наша семья его выкупила, перевезла в Москву и на долгие полгода отдала в руки реставратора.
Реставратор проделал колоссальную работу по восстановлению гарнитура. Каждый предмет мебели был разобран на составляющие, каждая деталь была осмотрена и восстановлена, начиная от целых утерянных элементов резьбы и до замков на ящиках. Было обнаружено клеймо производителя. Стекло на книжном шкафе оказалось старинным, слегка неровное и немного мутное, с редкими пузырьками воздуха. Было принято решение его не менять. Даже заедающий замок на створках решили оставить, так как слишком уж сложный механизм и при его замене есть вероятность повреждения, а самое главное потери духа эпохи.
Клеймо производителя и экспертный анализ позволили нашей семье наконец-то спустя столько десятилетий узнать об исторической и художественной ценности предметов, которые заслуженно считаются семейной реликвией и настоящим раритетом.
Оба предмета произведены в Европе предположительно во Франции во второй половине XIX века. Такая мебель стояла в домах богатых горожан, чиновников, в присутственных местах и парадных кабинетах. В настоящее время мебельный гарнитур занимает почетное место в интерьере нашего дома. Каждый раз проходя мимо, мы вспоминаем, какой долгий путь эти предметы мебели проделали, прежде чем попасть к нам. Радуемся, что в нашей семье есть настоящие реликвии и надеемся, что они простоят еще не один век.
Однажды, когда мы с мамой остались дома одни, я спросила у мамы, почему у тебя такая большая коллекция кошек? И мама, посадив меня на колени, начала рассказ.
Когда-то, много лет назад, случилась такая история. Моя бабушка, твоя прабабушка Лида была в тылу страшной войны, Великой Отечественной войны. Тяжело было детям в войну. Нечего было есть, пить, иногда они замерзали в своих домах, потому что не было даже дров. Твоя прабабушка была доброй и сильной девочкой, она готова была прийти любому на помощь. В семье детей было семеро, и жили они в небольшом доме, который построил их отец в деревне с красивым и названием «Минина Полянка». Война обошла стороной эту небольшую деревню, но отголоски ее оставили свой неизгладимый след. Все взрослые мужчины ушли на фронт. Мама прабабушки тянула весь дом и хозяйство на себе. И дети, как могли, помогали ей.
Однажды маленькая Лидочка, а она была самой маленькой ростиком в семье, услышала под домом тихий писк. Она подумала, что ей показалось. Прислушалась — и снова тихий и печальный, еле слышный звук. Она вышла в сени, залезла под порог, а там котенок. Худой, маленький, еле дышал, видимо мама-кошка оставила его, потому что он был самый слабый. Наша прабабушка достала и спрятала котенка на сеновале, принесла старое кукольное пальтишко и завернула в него беззащитное животное. Котенок перестал дрожать. А потом она, втайне от всех, носила ему краюшку своего кусочка хлеба и недопитое свое молоко.
Тянулись дни, котенок выправился, стал вставать на лапки. Какая радость была для нее, что она, маленькая девочка спасла жизнь, этой крохи. Котенок рос, и однажды мама Мария, мама прабабушки, заметила, что дочка очень часто ходит на сеновал, где весело бормочет какие-то слова. Поднявшись наверх, она раскрыла тайну нашей прабабушки, и мама спросила: «Откуда он?». Прабабушке пришлось рассказать эту печальную историю. Мама Мария заохав, сказала, как мы будем его кормить, нам самим не хватает, на что прабабушка ответила, свою порцию я буду делить с ним. С тех пор этот рыжий котенок стал членом их большой семьи. Он был очень умный кот.
Однажды в доме выпал уголек из печи, и кот почуяв беду, начал скакать по дому прыгая на всех, прибежала мама прабабушки и успела убрать головешку, чтоб не случилось беды!
Шли годы, наша прабабушка заботилась о Рыжике, но война сделала свое дело, и однажды она не дождалась его домой...
Многие говорят кошки уходят далеко в лес, когда начинают болеть, наверное, Рыжик тоже сделал так.
Прабабушка очень переживала, и не могла представить свою жизнь без этого любимого кота. Но он не возвращался. «Он не придет, — успокаивала ее мама. — Это жизнь».
Прошло время, а мысль о Рыжике не покидала прабабушку. К концу войны мужчины стали возвращаться домой. И однажды, гуляя по деревне, она услышала, как в кузнице работает дядя Коля, он вернулся раньше, его контузило. Она зашла к нему и попросила сделать ей котенка. Он согласился. Это был железный кот, который часто напоминал ей о своем Рыжике, хотя он и был из железа, но это был кот!
Прошло очень много лет. Деревня «Минина Полянка» опустела. Все меньше осталось стариков.
Сейчас туда ездят внуки прабабушки. Однажды, разбирая старую печку, которая дымила, мы нашли железного кота. Это был тот самый кот, который помог прабабушке пережить страшные будни войны и потерю любимого рыжего друга.
Твоя бабушка Женя забрала и сохранила этого кота. Он долго жил у нее. Этот железный символ Победы! А когда подросла я, твоя мама, я решила забрать его себе. Вначале он был памятью о любимой бабушке, которая прожила нелегкую жизнь. А потом в нашем доме, совершенно случайно, появился рыжий кот. Нет, не живой, а статуэтка. Я поняла — это знак.
Сейчас кошек в нашем доме больше шестидесяти и все они не похожи друг на друга, я думаю, что эта добрая традиция любви к кошкам перейдет и к тебе, и ты сохранишь мою коллекцию вместе с котом твоей прабабушки.
Кошки приносят удачу, лечат, предупреждают о беде. Не зря первой в дом запускают кошку.
А кошка твоей прабабушки несет в себе тайны истории тех времен, и мы будем хранить ее, как реликвию, как память, как ценность тех лет.
Маленькая деревенька в Архангельской области «Минина полянка»
Наша бабушка с братьями и сестрами
Тот самый железный кот, который был верным другом нашей прабабушки (слева), и Рыжик, случайно появившийся в доме, как знак начала семейной традиции (справа)
Во многих семьях есть реликвии, ценимые и хранимые многими поколениями, и вместе с семейными легендами передающиеся потомкам. Моя семья хранит много памятных вещей, доставшихся нам от разных поколений, но самые ценные реликвии — это Молитвослов 1900 года и фотография 1915 года моих прапрадедов, сделанная в Европе во время Первой мировой войны.
Во многих семьях хранятся старинные реликвии — фотографии и вещи, которые переходят из поколения в поколение. Они дороги как память о близких людях, но при этом интересны и с исторической точки зрения, как предметы культуры и быта ушедших дней.
В XIX веке в обиход широко вошла фотография, которая помогла в более доступной и легкой форме сохранять семейные традиции и связи. Потому что история — это не только громкие события, даты, правители и знаменитости. История — это яркие моменты нашей жизни: встречи и расставания, достижения и поражения. Любой человек — это целый мир. Тем ценнее фотографии, которые запечатлели навсегда ушедшие моменты. Пусть эти снимки постарели, выцвели, но у каждого из них есть свой герой и своя история.
На эти мысли меня натолкнуло посещение выставки в Историческом музее «Фотомаршрут построен», где впервые представлены оригиналы пейзажных снимков конца XIX — начала XX века из музейного архива...
Февраль, конец зимы, а я приболела, вернее уже поправляюсь. Температура спала, но всё равно нежусь в постели. Два дня возле меня хлопотала моя прабабушка Губина Ярослава Андреевна. Ей 88 лет, но она непоседа. Праба (я ее так называю) поила меня чаем с малиной, протирала вышитым вафельным полотенцем, смоченным водой, которую она принесла на Крещение из церкви, накрывала одеялом. Поверх одеяла она бережно расстилала другое вышитое полотенце и бережно разглаживала его руками. А сегодня я проснулась со светлой головой. Болезнь пропала без следа. У подошедшей прабабушки я спросила:
— Праба, что это за полотенца? Одно на изголовье кровати, вторым я накрыта. Старинные какие-то... Я раньше их не видела.
— Это непростые полотенца, а чудодейственные.
Она взяла одно полотенце, свернула его пополам на коленях, разгладила руками. Вышитые петухи с разноцветными хвостами словно запрыгали по клеточкам полотенечной ткани...
В моей семье бережно хранятся памятные вещи моей прабабушки Михайловой Елизаветы Петровны. Это женские платочки с простым незатейливым рисунком и памятные медали. «Что же это за память —хлопковые платки?» — спросите вы. Вот медали — это гордость и почёт! Так, да не так! Простые они, да непростые, а с очень интересной историей.
Корни моей семьи идут из поселка Верхние Серги Свердловской области. Там родились и жили со своими родителями мои бабушки и дедушки. История, которую я хочу вам рассказать, связана с прабабушкой Любой, мамой дедушки Вовы. Когда она состарилась, тяжело ей стало следить за большим семейным домом. Прадедушки Лени давно уже нет, а ее сын, мой дедушка, как и я, живет далеко, в Сургуте. Решила прабабушка продать дом и переехать жить в небольшую квартиру. Только мучал ее один вопрос — куда деть старинную швейную машину, которая столько лет прослужила не одному поколению? Такую вещь выбрасывать нельзя. «Заберем!» — сказали мои дедушка с бабушкой. «В загородном доме найдем ей особое место. Это же наша история, наша память!» Так и поехала машинка Зингер за тысячу километров.
ЧитатьСвой рассказ я посвящаю реликвии нашей семьи. Эта реликвия связана с Великой Отечественной войной. Мой прадед был участником той войны. Когда он ушел на фронт, семья каждый день ждала от него писем и бережно хранила долгожданные треугольнички, из которых узнавали о событиях на фронте, а самое главное — испытывали радость, зная, что их муж и отец живой. Об этом мне поведала моя бабушка.
Читать«Связь поколений». Караосманоглу Лидия, г. Москва
С самого раннего детства Новый год для меня и всей моей семьи — это особенный праздник. Праздник волшебства, ожидания сказки, искренней радости, счастья, тёплых воспоминаний и традиций, связанных с историей моего рода, города и страны.
ЧитатьВ каждой семье, в каждом доме есть вещь, которая досталась в наследство от предков и хранит светлую память о них. В нашей семье такой реликвией является балалайка моего прадедушки Штельмаха Павла Карповича. Её подарили ему в 1980 году, когда он ушел на пенсию. Родственники купили балалайку в Свердловске и прислали в поселок Семейкино, где и жил мой прадедушка. Играть он не умел, но очень ему хотелось овладеть этой наукой. Дед его был скрипачом, и вырос прадедушка под звуки скрипки. Наверное, поэтому так тянуло его к музыке. Хорошо играть он не научился, но в доме с тех пор постоянно были слышны звуки струн, которые перебирал Павел Карпович. И были эти звуки такими ненавязчивыми, такими родными, что, когда ты их слышал, на сердце становилось легко и радостно!
ЧитатьЧем дальше война, тем больше вопросов, тем важнее узнать о своих родственниках, чтобы не прервалась связь поколений. Связь поколений — это то, что не позволит нам стать «Иванами, не помнящими родства», и не позволит никому переписать историю нашей страны. Только поняв опыт прошлого, мы сможем правильно выбрать путь в настоящем.
ЧитатьПодписка на рассылку
Вход
Регистрация
