ГОСУДАРСТВЕННЫЙ
ИСТОРИЧЕСКИЙ
МУЗЕЙ
ИСТОРИЧЕСКИЙ
МУЗЕЙ
в годы
Великой Отечественной войны
Великой Отечественной войны
избранные страницы истории музея
1941–1945
Сменяются эпохи, время неумолимо и быстротечно. Уходим мы, пройдя свой земной путь; по-разному вершим свои дела – и по-разному складываются наши судьбы…
Большая история человечества состоит из миллионов кратких по времени, но отнюдь не маленьких историй конкретных людей – живых, из плоти и крови, с неповторимыми и только им присущими личностными чертами, с их помыслами и делами.
Пройдут годы, десятилетия – и, возможно, наши потомки будут сопричастны тому, что было так дорого нам и что составляло смысл нашей жизни…
Государственный Исторический музей пережил за свою 150-летнюю историю немало социальных и политических потрясений, однако в годы Великой Отечественной войны впервые он подвергся такой страшной опасности, когда мог потерять все: здание, коллекции, сотрудников…
Война в корне изменила направление всей деятельности Исторического музея и судьбу его сотрудников. Десятки сотрудников-мужчин уже летом 1941 г. ушли на фронт, вступив в ряды Красной армии или в дивизии народного ополчения. Всего за годы войны из коллектива музея, насчитывающего 250 человек, были мобилизованы 98 сотрудников, из них погибли более 30. Сотрудницы музея - женщины с малолетними детьми и престарелыми родителями, в начале войны спешно уехали в эвакуацию. Оставшиеся в Москве сотрудники продолжали трудиться и самоотверженно защищать родной музей, наладив постоянную охрану здания, ночные дежурства, светомаскировку. Осенью 1941 г., когда Москва фактически находилась на осадном положении, они, как и все москвичи, рыли окопы и противотанковые рвы, укладывали мешки с песком. С началом войны Исторический музей был объявлен военным объектом. Память о том, как воевали, жили и работали сотрудники музея на Красной площади хранят дневники, письма военных лет, мемуарные записки ветеранов музея. Эти записи – свидетельства жизнелюбия и стойкости, лишений и подвига сотрудников Исторического музея, разделивших со всей страной и тяжелейшие испытания, и Великую Победу!
Государственный Исторический музей вид со стороны Манежной площади. Маргарет Берк-Уайт. 07.1941 г.
Все годы войны вел свой дневник один из старейших сотрудников музея, археолог В. А. Городцов. В начале июля 1941 г. он сделал запись:
«Тяжелый фугас упал на Моховой, недалеко от университета, грохнуло так, что стекла в музее со стороны Манежа вылетели, со стен на экспозиции упали пустые рамы».
Записал об атаке немецких самолетов в ночь с 11 на 12 ноября 1941 г., когда
«от брошенной бомбы в Замоскворечье, разыгралась воздушная волна, которая ударила в стену Исторического музея, и стена дала большую и опасную 12 см. трещину и музей стал тоже инвалидом войны».
В отчете ГИМа за 1942 год, составленным Г. Л. Малицким, встречается запись:
«Взрыв от сброшенный поблизости от музея фугасной бомбы 29 октября выбил стекла и рамы в экспозиционных залах. Но музей не сдается. Во что бы то ни стало к 7/XI – Дню Великой Октябрьской революции – он должен быть открыт. Холод и ветер гуляют по залам музея, но упорный труд ставит им преграду. Повреждение ликвидировано».
Сотни тысяч музейных предметов в первые дни войны были перемещены из хранилищ и залов музея в подвалы, чтобы защитить их от бомбежек. Вместо них макетно-муляжная мастерская спешно готовила и помещала в залах копии.
Из воспоминаний А. Б. Закс
«(24 июня 1941 г.) Наш музей был похож на встревоженный муравейник. Шла спешная подготовка к эвакуации. Фонды были разделены на три группы. Наиболее ценные вещи подлежали первоочередной эвакуации. Далее шла вторая очередь, а остальные материалы следовало переместить в глубокие, хорошо защищенные подвалы ГИМа. По лестницам в разных направлениях сновали люди. Вручную переносили, а затем упаковывали (с точной описью) керамику, стекло, изделия из драгоценных металлов. Немало потрудились над переноской тяжелых металлических предметов, оружия. Особенно запомнился Б. А. Рыбаков. Его громкий голос был слышен повсюду, где требовалась особая физическая сила: самые тяжелые ящики были ему нипочем».
Из воспоминаний Т. А. Лобанёвой
«В воскресный день 22 июня 1941 г. в музее с утра раздавались веселые детские голоса, многочисленные экскурсанты толпились у входа в музей и заполняли его вестибюль; около полутора тысяч посетителей побывало в этот день в Историческом музее. На следующий день, 23 июня, число посетителей уменьшилось более чем вдвое, прекратилась запись на экскурсии, не являлись ранее записанные группы. В последующие дни Посещаемость музея продолжала падать. Основными посетителями музея с начала войны стали красноармейцы. Они приходили организованно целыми подразделениями. Повседневными посетителями являлись также школьники. Они приходили поодиночке или небольшими группами, т.к. школы были закрыты. Для ребят, выразивших желание знакомиться с текущими событиями Великой Отечественной войны, был создан специальный кружок, который работал в первые месяцы войны при школьном кабинете музея.В июле-сентябре 1941 г. в музей приходило не более 100 человек в день».
В осажденной Москве единственный из московских музеев – Исторический – не прекращал свою деятельность, работая даже тогда, когда встало метро, закрылись многие заводы и учреждения.
Самолёт Юнкерс Ю-88 (JU 88) на площади Свердлова (сейчас Театральная площадь) Сбит лётчиками 3-го истребительного авиакорпуса около Истры. Маргарет Берк-Уайт. 25 июля 1941 г.
За четыре года войны ГИМ был закрыт для посещения всего 8 дней – с 30 октября по 6 ноября 1941 г., когда после страшной бомбардировки Москвы 29 октября взрывной волной в здании были выбиты оконные стекла и повреждены рамы. Утром 30 окт. застали в залах «битые стекла под ногами. Ветер вместе с мокрым снегом и дождем врывался в выбитые стекла изуродованные залы, сотрудники спотыкались об упавшие скульптуры, сорванные картины, опрокинутые стенды».
К 7 ноября 1941 г. музей был открыт. В этот день прошел парад войск на Красной площади, ставший символом уверенности в победе. После парада полки, проходившие мимо музея, сразу уходили на фронт.
Парад. Фотограф А.В. Устинов. 7 ноября 1941 г.
Москва стала военным городом с первых дней после объявления войны. На крыше ГУМа и в Александровском саду появились зенитки; на Пушкинской площади, около здания «Известий», расположились отряды ПВО. В разных районах города протянулись вереницы аэростатов - немецкие «юнкерсы» упорно рвались к столице. Стал привычным вой сирен воздушной тревоги на гостинице «Москва» и Телеграфе, услышав который, люди по улице Горького и Моховой бежали в метро «Охотный ряд». Бомбы падали все чаще: на Старой площади, у библиотеки Ленина, на Никольской улице.
В. А. Городцов в своем дневнике писал:
«У нас немцы разбили лучшие дома центра Москвы: новое здание Американского посольства, повреждён Московский университет, уничтожен памятник Ломоносова. Манеж стоит без крыши и дверей. Разбиты окна в ГИМе, разбито много других зданий и убито по минимальному подсчёту более 1200 человек.».
Из воспоминаний сотрудников ГИМ:
А. Б. Закс, лето 1941 г.
«Мы с сестрой жили на Метростроевской улице в деревянном домике при рабфаке, где я долгое время преподавала. Почти каждую ночь уходили ночевать в метро «Парк культуры». Дверей, конечно, не запирали – на случай пожара. С собой брали основные ценности – на плечах зимнее пальто, в рюкзаке, кроме мыла и полотенца, - материалы диссертаций. В туннеле на рельсах лежали деревянные щиты, на которых мы умудрялись крепко спать. Рано утром покидали метро. Кругом небо алело от пожаров и каждый с волнением думал: а сохранился ли мой дом? Наш двухэтажный деревянный домик выстоял всю войну. Даже окна не были выбиты. А с большого дома на углу Метростроевской взрывной волной был снесен угол верхнего этажа, и чья-то кровать, перелетев через улицу, попала на крышу противоположного дома...».
Т. А. Лобанёва, сентябрь 1941 г.
«В Москве и в прилегающих к ней районах было объявлено осадное положение. На подступах к Москве и в самом городе женщины, в том числе и сотрудницы музея, рыли окопы, противотанковые рвы, укладывали защитные мешки с песком. Помню, я пришла читать лекцию «Оборона Москвы в прошлом и настоящем» к зенитчикам, которые размещались на стене Китай-города в Зарядье и пробыла там почти полдня. Несколько раз лекция прерывалась командой: «Воздух», «Расчет по местам». Бойцы моментально разбегались по своим орудиям, а меня просили сойти вниз и только после команды «Отбой» бойцы возвращались, и лекция продолжалась. Со стены открывалась прекрасная панорама города. День был ясным и все было видно на большом расстоянии. Рассказ о битвах за Москву и победах под ее стенами в различные периоды ее истории вызывал у них живой интерес и вселял уверенность, что враг и теперь будет разбит».
16 октября 1941 г. состоялась массовая эвакуация москвичей.
А. Б. Закс, 16 октября 1941 г.
«Ползут темные слухи, что ночью ждут немцев. Неужели Москва брошена? На центральных улицах стоял смог от горевших документов – жгли бумаги, официальные документы, личные списки…Над Москвой пепел и тяжелая октябрьская мгла...было страшно, хотелось жить, но еще страшнее было покинуть её, как больную мать, на растерзание неприятеля».
А. Б. Закс, 17 октября 1941 г.
«Немцы не пришли. Днем рассеяли зловещие слухи, а к вечеру – большая, огромная радость – Москву решено защищать».
М. М. Денисова, 7 ноября 1941 г.
«С 9 до 10 часов утра по радио передавали парад с Красной площади. Парад принимал Буденный. Сталин обратился к войскам с речью. По радио слышно, как ритмично, чеканным шагом, проходит по площади пехота, цокает кавалерия, громыхают танки. Во время этого парада не покидало волнение, казалось вот-вот загудит зловещий мотор, и смертоносная бомба вырвет сотни жизней. Слава богу, все прошло благополучно. Германские самолеты не появились над Москвой ни утром, ни днем, ни ночью.
Выпал глубокий снег, погода мягкая, кругом все бело: первый зимний снег как будто очистил душу. Ночь прошла тихо, но сознание, что враг совсем близко, что на подступах к Москве идут бои и гибнут тысячи молодых жизней, заставляет сжиматься сердце безысходной тоской».
На охране воздушных рубежей Москвы. Доставка к аэростатам газа. Л. Великжанин.
Декабрь 1941 г.
А. Б. Закс, зима 1942 г.
«Мы перестали уходить в бомбоубежище: привыкли к налетам. Постепенно стало чувствоваться недоедание. Немного выручала столовая. Небольшой хлебный паек получали регулярно. На всю зарплату можно было купить на рынке немного картошки и литр молока (и то не всегда). Наиболее предприимчивые гимовцы ездили в Коломенское на огороды и вырубали из-под снега остатки прошлогодней капусты. За первое полугодие войны каждый из нас потерял в весе по 15-20 килограммов».
М. М. Денисова, 18 января 1943 г.
«Условия Москвы становятся более невыносимыми, чем в прошлом году. Лимит не дает возможности подогреть утром чай, из ледяной комнаты уходишь на мороз холодная и голодная. Возвращаешься в ледяную комнату. Начинаешь топить времянку сырыми осиновыми дровами, от которых ни тепла, ни жару, а только дым. Промерзшие стены во время топки начинают отходить, пар как дым, но тепла нет. Резко ухудшилось продовольствие. За декабрь выдали только половину нормы масла, а за январь ни сахару, ни масла еще не выдавали совсем. Всё время хочется спать».
Участники Парада Победы. Фотограф А. В. Устинов
24 июня 1945 г.
М. М. Денисова, 1 апреля 1944 г.
«Быт совершенно убивает: темно, дымно, одна отрада – заговорило радио. Так тоскливо на душе, что даже не радуют успехи на фронте. Сегодня убили сына у нашей сослуживицы, вернее, сегодня получила известие, убили его еще две недели тому назад. Когда я слышу о новой жертве, почему-то всегда вспоминаю невольно молодого красноармейца с темно-голубыми глазами, с букетами роз, прижатых к губам, того красноармейца, которого я видела в августе 1941 года в троллейбусе. Жив ли он?».
М. М. Денисова, 9 мая 1945 г.
«Сегодня праздник мира, хотя, возможно, и даже, наверное, худого. Но сегодня не стоит об этом думать, не стоит отравлять, может быть, единственный день радости прогнозом на будущее. Во всяком случае, конец массовой резни, и я этому радуюсь больше всего. День солнечный и яркий, природа как будто тоже радуется миру».
В годы войны в Историческом музее не останавливалась выставочная деятельность. Осенью 1941 г. открылась выставка, рассказывающая о борьбе с немецкой агрессией на протяжении веков. Один зал был посвящен зенитчикам МПВО – защитникам Москвы. В конце октября, в самые тяжелые для столицы дни, была подготовлена передвижная выставка на основе материалов фотохроники ТАСС, посвященная защитникам Москвы. С этой выставкой сотрудники музея выезжали в воинские части, на предприятия, выступали с лекциями перед жителями города. Обычно такие встречи заканчивались призывом собирать памятники и документы войны и передавать их в Исторический музей.
Осенью 1941 г. музей начал подготовку выставки «Оборона Москвы», позже получившую название «Разгром немецко-фашистских войск на подступах к Москве».
К 7 ноября 1942 г. площадь выставки расширили вдвое, добавив разделы, рассказывающие о действиях авиации дальнего действия (АДД) и ее героях, а также о первых советских гвардейских соединениях. На базе этой выставки сформировался актив музея, который поддерживал связь с воинскими частями. Нередко посетители-военные уносили с собой письмо к командованию своей части, инструкцию по сбору памятников. Выставка работала вплоть до 1948 г., когда была демонтирована, и уступила место экспозиции XVIII в., которая планировалась еще до войны. Кроме того, за годы войны в музее были собраны целые коллекции по истории отдельных воинских частей, которые получили звание гвардейских. Из них в 1943 г. была создана выставка «Сталинская гвардия в боях за родину». В эти годы были подготовлены тематические выставки, посвященные героическим страницам боевого прошлого нашей родины: «К 700-летию Ледового побоища», «Великая Отечественная война 1812 г.», «Оборона Москвы в прошлом и настоящем», «Великие русские полководцы», «275 лет русского военного корабля», «А.В. Суворов» и др.
В военные годы поменялась направленность комплектования музейных фондов. Музей начал выявлять и систематически комплектовать фонды Великой Отечественной войны. Собирались материалы, отражающие все её аспекты: борьбу советского народа на фронте и в тылу, на оккупированной врагом территории, в партизанском подполье. По горячим следам собирались уникальные подлинные памятники – оружие, документы, обмундирование, фотографии, рисунки, листовки, агитационные плакаты «Окон ТАСС», личные вещи солдат и офицеров.
Сотрудница отдела оружия М. М. Денисова вспоминала о том, как приводила в ужас милиционеров, когда везла через всю Москву в ГИМ образцы советского и трофейного оружия с различных складов. Однажды ее задержал патруль – она на санках пешком везла из Химок пулемет.
Выставка «Сталинская гвардия в боях за советскую родину».
Фотограф Н. Е. Бугельская. 26 апреля 1943 г.
Особое внимание уделялось сбору материалов об обороне Москвы и разгроме фашистских войск под Москвой. С начала войны начался сбор материала о народном ополчении и московских рабочих коммунистических батальонах, формирование которых началось 16-17 октября 1941 г. Ополченцы сразу же направлялись на защиту ближайших подступов к столице. В ГИМ хранятся материалы истребительных батальонов и ополчения различных районов столицы. В начальный период войны музей приобретал картины известных художников А. А. Дейнеки и К. Ф. Юона с видами военной Москвы. Особенно широко музей смог развернуть работу по комплектованию фондов в переломный, наступательный этап битвы за Москву, когда на места недавних сражений выезжали целые бригады научных сотрудников ГИМ, собирая в прифронтовой зоне и на месте боев будущие экспонаты, «шли буквально по пятам наступавшей армии, своими глазами видели зону оккупации, сожженные города и деревни, разрушенные памятники архитектуры, усадьбы».
Активно шло выявление сотрудниками семей героев и их однополчан. Проводились первые опыты записей рассказов, которые также становились историческим источником.
Отбирались не только бытовые предметы, фотографии, но и записывались биографии бойцов. В годы войны в ГИМ поступили комплексы Героев Советского Союза З. А. Космодемьянской (погибла в 1941 г.), летчиков П. П. Радчука (погиб в 1943 г.), А. М. Лукьянова (погиб в 1942 г.), дважды Героев Советского Союза С. П. Супруна (погиб в 1941 г.), А. И. Молодчего. Известным художникам были заказаны портреты героев войны и выдающихся военачальников. Были приобретены портреты И. В. Панфилова и Л. М. Доватора (друзья легендарного кавалериста «дали добро» его посмертному портрету кисти художника В. Н. Яковлева). Ценные памятники были собраны в ходе поездок сотрудников музея на фронт и в районы, только что освобожденные от оккупантов.
В начале 1944 г. в Сталинград выехали сотрудники ГИМ - И. К. Цветкова, О. А. Блюмфельд, М. Э. Портнов. Итогом работы их экспедиции стала передача в фонды музея около 300 экспонатов: документов и фотографий из соединений АДД, 80-й гвардейской стрелковой дивизии, Сталинградского корпуса ПВО; материалов о деятельности партийных и советских органов по восстановлению города. Среди поступивших памятников – простреленные таблички с названием сталинградских улиц: «Площадь 9-го января»; «ул. Ломоносовская»; предметы быта, принадлежавшие жителям осажденного города.
Из воспоминаний И. К. Цветковой:
«…Я ходила по разрушенному городу и собирала все, что видела, что напоминало о минувшей битве. На самом берегу – добротные блиндажи 13-й гвардейской стрелковой дивизии, и среди них – блиндаж генерала Родимцева. У входа был прибит металлический № 13 Я взяла этот номерок как реликвию. В блиндаже нашла металлический керосиновый фонарь и тоже взяла его. На полуразрушенной каменной стене напротив дома Павлова увидела чудом сохранившуюся металлическую дощечку с надписью “Площадь 9-го января”. Дощечка простреляна, синяя краска с нее стерлась, подпись почти не читается. Эти вещи хранятся теперь в ГИМе».
Пенал с письменными принадлежностями Героя Советского союза Зои Космодемьянской. Переданы в Исторический музей Л. Т. Космодемьянской, матерью Зои. 1942 г.
В годы войны начала складываться музейная коллекция рисунков фронтовых художников. Эти рисунки – уникальные документальные свидетельства, зафиксировавшие события войны в момент их свершения или по горячим следам. Иногда ценные экспонаты в музей передавали граждане после посещения выставок. В ГИМ поступали материалы не только о подвигах на фронте, но и о жизни в тылу, об ученых, конструкторах боевой техники.
Малоизвестен факт, что даже в тяжелейшем 1942 г. СНК РСФСР выделил музею 100 тыс. рублей на приобретение материалов по истории Великой Отечественной войны, а в 1943–1944 гг. перечислял по 200 тыс. рублей ежегодно. Итогом комплектования фонда материалов по истории Великой Отечественной войны явилось собрание свыше 12 тыс. единиц хранения. После окончания войны такого систематического и регулярного комплектования не велось, однако в музей материалы продолжали поступать, и эта работа продолжается до сих пор. Например, в собрание ГИМ поступили личные комплексы выдающихся военачальников – Г. К. Жукова, К. К. Рокоссовского, А. И. Еременко, А. М. Василевского, К. А. Мерецкова, С. К. Тимошенко, И. С. Конева – документы и фото, образцы вооружения и обмундирования, награды, произведения искусства и военного быта.
В связи с небольшой посещаемостью музея, лекционную работу было решено вынести за стены музея. Лекции читались перед зенитчиками, бойцами войск ПВО, ополченцами в агитпунктах, госпиталях, оставшихся промышленных предприятиях. Спрос на эти лекции был настолько большим, что музей часто не справлялся.
С середины января 1942 г. в Академии наук СССР была организована Комиссия по определению ущерба, нанесенного гитлеровскими оккупантами памятникам культуры. Были проведены групповые выезды по обследованию исторических памятников, сбору материалов и оказанию помощи местным музеям. Так в феврале 1942 г. они отправились в ближайшее Подмосковье, видели своими глазами сожженный город Истру и расположенный рядом с городом взорванный Воскресенский Ново-Иерусалимский монастырь. Документированные факты, собранные комиссией, фигурировали в обвинительном заключении на Нюрнбергском процессе.
Ясная Поляна. Музей Л. Н. Толстого. Здание школы. Госкиноиздат.
30 июля 1942 г.